Удары дронов по российским НПЗ — новый вызов Москве или картинка для пропаганды? 

География ударов по российским нефтеперерабатывающим заводам и нефтехранилищам ширится. С начала года по меньшей мере шесть крупных российских предприятий топливной промышленности подверглись атакам беспилотников. Российские власти обвиняют в налётах Украину. Киев официально причастность к ударам по российским топливным предприятиям не подтверждает, но и не оспаривает.

Украинские конструкторы анонсировали создание ударных дронов дальностью 1000 км и более, и если воюющей стране удалось освоить их массовое производство, то нынешние удары по российским нефтебазам могут быть только началом.

Россия с 2022 года регулярно атакует украинскую инфраструктуру иранскими дронами-камикадзе, но теперь, похоже, сталкивается с аналогичной ответной угрозой. Готова ли российская армия её отразить и как появление у Украины «длинной руки» меняет военные расклады?

В ночь на 18 января впервые с начала войны ударные БПЛА долетели до Ленинградской области. О попытке удара по Петербургскому нефтяному терминалу сообщил его совладелец — по словам Михаила Скигина, работа ПВО в Ленинградской области «позволила предотвратить чудовищную катастрофу». Очевидцы сообщали о звуках взрывов. От украинской границы до Петербурга — около 900 км.

19 и 20 января дроны дважды атаковали нефтебазу в Клинцах Брянской области, после второй атаки пожар тушили два дня.

В ночь на 21 января в Усть-Луге Ленинградской области дроны устроили налёт на морской нефтяной терминал компании «Новатек», пожар тушили сутки.

В ночь на 25 января загорелась нефтебаза в Туапсе, очевидцы сообщали, что видели перед пожаром несколько беспилотников.

29 января российские СМИ сообщили о перехвате беспилотника над нефтеперерабатывающим заводом «Славнефть-ЯНОС» в Ярославле, дрон упал на территории НПЗ.

31 января сообщалось об упавшем беспилотнике со взрывчаткой в Кстовском районе Нижегородской области. В Кстово находится крупный нефтеперерабатывающий завод «Лукойла». Возможно, это совпадение, но 12 января компания объявила о временной приостановке работы технологической установки на НПЗ «в связи с инцидентом», не приводя подробностей.

В ночь на 3 февраля Минобороны России заявило о двух сбитых беспилотниках в Волгоградской области. Результатом «сбития» стал сильный пожар на НПЗ «Лукойл-Волгограднефтепереработка» — крупнейшем производителе нефтепродуктов в Южном федеральном округе с мощностью в 14,8 млн тонн.

Как и ранее, Киев официально не берёт на себя ответственность за удары по российской территории, однако украинские СМИ открытым текстом пишут, что все эти атаки организовала СБУ.

«Очень-очень уязвимое место»

Удары беспилотников могут привести к снижению производства ГСМ. По информации Bloomberg, недельные показатели переработки нефти в России упали до самого низкого уровня почти за два месяца. Причиной послужила остановка двух крупных нефтеперерабатывающих заводов после ударов украинских беспилотников, пишет издание.

О сокращении производства бензина в России на фоне украинских ударов и не всегда объясненных аварий на предприятиях пишет и «Коммерсант». По данным источников газеты, «знакомых с отраслевой статистикой», в январе выпуск продукции снизился на «не очень значительные, но все же заметные 2%».

«Нефтепереработка — очень-очень уязвимое для России место, — заявил украинскому 24 каналу российский оппозиционер, в прошлом замминистра энергетики России Владимир Милов (в реестре «иностранных агентов»). — Где-то это удары беспилотниками. Судя по тому, что многие удары оказываются успешными, есть большая проблема просто прикрыть такие все объекты ограниченными средствами, которые есть».

«Неудобство может превратиться в проблему»

Опасность, исходящую от небольших дронов, не стоит преувеличивать, считает научный сотрудник Фонда Карнеги Сергей Вакуленко.

«Неспециалисту может показаться, что НПЗ с их огромным количеством горючих жидкостей и газов могут превратиться в море огня от любой искры, но в реальности это не так. Стандарты, по которым построены и модернизированы российские НПЗ, растут из ГОСТов времен холодной войны, а тогда их проектировали так, чтобы обеспечить жизнестойкость заводов даже в условиях авиационных бомбардировок 1000-килограммовыми бомбами. Так что атаки дронов весом в несколько килограммов могут вызвать на НПЗ пожар, но никак не уничтожить завод», — указывает эксперт.

По его словам, наибольшую опасность представляет попадание дрона в газофракционирующую установку — самый уязвимый узел производства, заполненный горячими этаном, пропаном и бутаном: «При таком попадании есть шанс устроить взрыв побольше и нанести значительный ущерб этой установке, но остальной завод все равно останется практически невредим».

«Пожары на НПЗ могут иметь пропагандистский эффект и влиять на настроения в обществе, как российском, так и украинском, но пока не оказывают серьезного эффекта на экономику. Другое дело, что, если атаки продолжатся с нынешней интенсивностью, неудобство может превратиться в проблему», — пишет Сергей Вакуленко.

Но и преуменьшать опасность ударов по НПЗ российские власти, похоже, не склонны. Сразу после сообщений об атаке на нефтяной терминал в Усть-Луге в соцсетях появились кадры развёртывания зенитно-ракетных комплексов С-400 вокруг Петербурга.

На прошлой неделе Минэнерго России предложило установить бесполетную зону над объектами топливно-энергетического комплекса (ТЭК) — в качестве «специальной меры защиты» таких объектов.

В декабре 2023 года президент Владимир Путин подписал федеральный закон, который позволил частным охранным организациям, обеспечивающим безопасность объектов ТЭКа, сбивать беспилотники, в том числе с применением средств радиоэлектронной борьбы.

В чём сложности отражения атак дронов в глубине российской территории?

В отличие от России, которая для нанесения ударов по украинским стратегическим объектам использует однотипные беспилотники-камикадзе — иранские «шахеды» под российской маркой «Герань», украинская военная промышленность разрабатывает и экспериментирует с дронами различных конструкций.

По данным из многочисленных открытых источников, при атаках на российские объекты применяются разнообразные БПЛА — как работающие на обычных двухтактных бензиновых двигателях, так и реактивные; выполненные как по традиционной схеме, так и по схеме «утка»; с разной электронной начинкой, системами наведения и боевой частью.

При отражении атак беспилотников разных типов одни системы ПВО и РЭБ могут оказаться эффективными, другие — нет. Так, на российской авиабазе Хмеймим в Сирии современный российский ЗРК «Панцирь-С1» оказался бессилен против дронов, а более старый «Тор-М2» довольно успешно с ними справлялся.

«В Сирии выяснилось, что „Панцирь“ практически „не видит“ малоскоростные и малоразмерные цели, к которым относятся военные БПЛА. При этом комплекс регулярно фиксировал ложные цели — летающих вокруг базы крупных птиц, чем сбивал с толку операторов», — писал российский военный эксперт Виктор Мураховский.

Универсальных средств ПВО не существует.

К примеру, ЗРК С-400, разворачиваемые в Ленинградской области, рассчитаны на другой сценарий войны. Они призваны прежде всего отражать атаки крупных высокоскоростных целей — самолётов, крылатых и баллистических ракет. И хотя эти комплексы имеют на вооружении относительно лёгкие антидроновые ракеты, их огневое воздействие зачастую избыточно и не гарантирует успешного поражения цели.

Так, ракета 9М96М, входящая в боекомплект С-400, весит 420 кг и имеет 26 кг боевой части, при этом её эффективность составляет примерно 80%. Это довольно хороший показатель, тем не менее для поражения дрона с гарантией, близкой к 100%, нужно выпустить как минимум две таких ракеты. Стоимость запуска ракеты ПВО значительно выше цены дрона-камикадзе. Современный боекомплект тратится, его надо пополнять, а это прямые военные расходы.

С аналогичной проблемой в своё время столкнулась и Украина. Представитель Воздушных сил ВСУ Юрий Игнат рассказывал, что самый высокий процент попадания по иранским «шахедам» обеспечивает ЗРК С-300 – предшественник С-400, разработанный на том же предприятии «Алмаз-Антей».

В идеале было бы хорошо сбивать тихоходные цели наподобие дронов из обычного стрелкового оружия на дальних подступах, а не стрелять по ним из тяжелых дорогостоящих ракет уже в воздушном пространстве охраняемого объекта.

Но для этого необходимо развёртывание дополнительных воинских подразделений и средств слежения на всех потенциальных маршрутах полёта ударных БПЛА. Столько войск и техники у России, втянутой в боевые действия в Украине, на данный момент нет. Дроны дальнего действия применяются в основном ночью, поэтому их трудно отследить визуально.

К тому же, как заявляют украинские военные эксперты, ВСУ не собираются ограничиваться атаками на объекты российского нефтегазового комплекса, а намерены бить и по другим важным целям в российском тылу.

В чём сложности атакующей стороны?

Украине сложнее выполнять беспилотные рейды вглубь российской территории, чем России вглубь украинской, из-за значительного расстояния до российских стратегических объектов от украинской границы.

Дрон, летящий на дальнее расстояние, подвержен влиянию многих факторов, в том числе и такого непредсказуемого, как погодный. Но в данном случае важнее не вопрос, хватит ли горючего — в конце концов, рассчитать соотношение топлива и боевой части не так сложно, предпочтительнее взять первое с запасом, — а система наведения.

Поскольку ни российская, ни украинская сторона не раскрывают типы БПЛА, атакующих объекты заводы и нефтебазы территории России, сложно сказать, как они наводятся на цель.

Инерциальные системы наведения, которыми оснащены иранские «шахеды» (дрон заходит на цель по заранее заложенным координатам и самостоятельно корректирует полёт), защищены от воздействия РЭБ, но снижают точность.

У дронов, атакующих города центральной и южной Украины на относительно коротком плече — 500-600 км при запуске из Краснодарского края и 300-400 — при запуске из одной из приграничных с севера областей, вероятное отклонение ниже, чем у БПЛА, летящих на вдвое большую дистанцию и использующих ту же инерциальную систему. Плюс-минус десяток метров — существенное отклонение, если цель удара, к примеру, газофракционная установка на НПЗ.

Другие системы наведения, такие как спутниковые, обеспечивают высокую точность, но не защищены от средств радиоэлектронного противодействия. Да и засечь их легче, поскольку они ведут обмен сигналами.

Нелегко и оценить результаты атак — воюющие стороны всегда стараются максимально скрыть или исказить информацию о последствиях вражеского налёта.

Кроме того, в случае подготовки к массированному пуску, как это делает российская армия, украинской нужно учитывать опасность превентивного удара по местам производства и сосредоточения БПЛА и пусковых установок.