Российский миллиардер в суде США. Как Дмитрий Рыболовлев судится с Sotheby’s из-за цен на искусство 

Войдя на минувшей неделе в зал бородатого манхэттенского судьи Джессси Фурмана, я очутился в царстве исполинских цифр. «Вы заплатили за Дега 25 млн долларов или 25 млн евро?» — прозвучал первый услышанной мною вопрос. Суммы, упоминавшиеся после этого, неизменно были еще внушительнее. В манхэттенском федеральном суде слушается иск бывшего владельца «Уралкалия» Дмитрия Рыболовлева против аукционного дома Sotheby’s.

57-летний миллиардер, являющийся одним из богатейших людей России, в которой он не живет уже около 30 лет, утверждает, что аукцион помогал швейцарскому арт-дилеру Иву Бувье всучить Рыболовлеву многомиллионные произведения искусства по завышенным ценам.

По словам истца, с 2002 по 2014 год потратившего на свои приобретения около 2 млрд долларов, Бувье в обшей сложности якобы прикарманил на сделках с Рыболовлевым примерно половину этой суммы.

Миллиардер, — которого Фурман заранее запретил называть в судебном заседании «олигархом», чтобы не настраивать против него присяжных, — подружился с Бувье, ходил с ним на футбол, приглашал на дни рождения, в том числе своей дочери, и настолько ему доверял, что даже не потрудился оформить их отношения в письменном виде.

Истец утверждает, что Бувье, которого он считал своим консультантом и брокером, был на самом деле и торговцем произведениями искусства и перепродавал их уроженцу Перми с большой наценкой, один раз буквально на следующий день после того, как купил картину сам.

Речь идет о полотне «Спаситель мира», приписываемом кисти Леонардо да Винчи. Его Бувье приобрел у Sotheby’s за 83 млн. долларов и тут же перепродал Рыболовлеву более чем за 127 млн.

«Тайная наценка»

Как заметил в своем вступительном слове адвокат россиянина Дэниэл Корнстайн, «тайная наценка» Бувье в этом случае достигла более 44 млн. долларов. «Бувье оказался мошенником», — резюмировал Корнстайн, утверждавший, что швейцарец иногда брал с Рыболовлева почти вдвое дороже за полотна, которые сам покупал у Sotheby’s.

По словам адвоката россиянина, «если вы покупатель и действуете вслепую, у вас нет способа узнать о таких вещах, кроме как если аукционный дом в курсе и поставит вас в известность».

По версии истца, Sotheby’s был в курсе, но в известность его не поставил.

Правда, в 2017 году Рыболовлев продал «Спасителя мира» на конкурирующем аукционе Christie’s более чем за 450 млн долларов. Это была самая высокая цена, когда-либо заплаченная за картину, ушедшую с молотка. Тот факт, что в конечном итоге Рыболовлев недурно заработал на этом шедевре, не умалил его претензий к Sotheby’s, которому он вчинил иск еще в 2018 году.

В исковом заявлении фигурировали 38 произведений искусства, на которых Бувье якобы при попустительстве Sotheby’s обманом нагрел руки вдобавок к своим обговоренным двухпроцентным комиссионным. В прошлом году судья Фурман по разным юридическим причинам отмел большинство из них, оставив всего четыре позиции, в том числе «Спасителя мира».

Что говорят Бувье и Sotheby’s

Бувье всегда категорически отвергал претензии Рыболовлева. На днях его адвокаты заявили ресурсу Artnet News, что «обвинения, прозвучавшие в адрес Бувье в ходе судебных заседаний в Нью-Йорке, уже были отвергнуты властями по всему миру».

«С 2015 года, когда Бувье был предъявлен первый иск, все девять исков, возбужденных в судах Сингапура, Гонконга, Нью-Йорка, Монако и Женевы, были отвергнуты властями», — сказал он.

Наконец, в декабре швейцарец заключил мировое соглашение и с Рыболовлевым.

Условия сделки между ними не оглашаются.

В ходе подготовки к процессу судья Фурман призывал Рыболовлева и Sotheby’s тоже заключить мировую сделку и отметил, что сделать это никогда не поздно, в том числе и во время суда, который по состоянию на данный момент может продлиться больше месяца. Советуя договориться, судья предупредил, что процесс будет «дорогостоящим, рискованным и потенциально конфузным для обеих сторон».

Адвокат Sotheby’s Сара Шудофски заметила в понедельник в своем вступительном слове, что Рыболовлев «пытается принудить невинную сторону заплатить за то, что сделал с ним кто-то другой». Истец требует, чтобы аукционный дом заплатил ему за понесенный убыток 377 млн долларов.

По словам Шудофски, у ушлого бизнесмена вроде него «есть все основания злиться на себя» после того, как он истратил сотни миллионов долларов на приобретение шедевров без того, чтобы предпринять «элементарные меры» защиты от вероломного посредника.

Sotheby’s не имел понятия об этом обмане, — сказала Шудофски. — Sotheby’s не имел об этом понятия и не участвовал ни в каких нарушениях».

Как проходил суд

Первым знаковым свидетелем Рыболовлева был вызван его советник Михаил Сазонов, который тоже давно живет за границей и выступал на превосходном английском.

Его шеф, переехавший в 1995 году в Швейцарию, а сейчас проживающий в Монако, провел на Западе уже большую часть жизни, но в английском, очевидно, не силен и пользуется на процессе, где сидит за столом своих адвокатов, услугами двух судебных переводчиц, сменяющих друг друга.

Во время показаний Сазонова на большом плоском экране присяжным и двум десяткам зрителей, в основном журналистов, показывали переписку между Бувье и Сазоновым, который вел от имени истца переговоры о покупке произведений искусства и их оплачивал.

Одна зрительница рассматривала имейлы через предусмотрительно захваченный из дома бинокль. Половина зала строчила в блокнотах.

Свидетель неоднократно показывал, что верил Бувье на слово. «Сейчас я знаю, что это была ложь», — отметил он, имея в виду цены, которые называл ему Бувье.

Весь конец недели был посвящен показаниям Рыболовлева, которых ждали с нетерпением, поскольку это будет первый случай, когда российский олигарх выступает в американском суде.

За несколько минут до того, как истец сел на свидетельское место, судья затронул момент, который не имеет отношения к иску против Sotheby’s и в нем не упоминается. В 2008 году Рыболовлев купил за 95 млн долларов поместье Дональда Трампа в Палм-Бич, Флорида, приказал снести строение, разделил участок на три части и продал их с прибылью, благо они выходили на море.

Так получилось, что в этот день в квартале от федерального суда в местном Верховном суде проходило последнее заседание нью-йоркского процесса по обвинению Трампа в мошенническом завышении стоимости своей недвижимости, на котором присутствовал сам «бывший президент», как назвал его судья Фурман. Снаружи вырос лес телекамер и собралась изрядная толпа, скандировавшая «Нет диктаторам!».

Возможно, этот протест и вдохновил Фурмана на то, чтобы упомянуть сделку истца с «бывшим президентом» и заметить: «Я исхожу из того, что этот момент не вызовет разногласий». Так и вышло, сделку с Трампом не упомянули.

Рыболовлев отвечал на вопросы сторон таким тихим голосом, что в зале была слышна в основном версия судебной переводчицы, внятно говорившей в микрофон.

Он рассказал о том, что выучился в Перми на кардиолога, но потом воспользовался открывшимися в России рыночными возможностями и занялся бизнесом, в котором замечательно преуспел, что со временем позволило ему создавать собственную коллекцию шедевров. По словам Рыболовлева, в какой-то момент у него появилось подозрение, что он за них переплачивает.

«Мы полностью доверяли Бувье и доверяли Sotheby’s, — сказал он. — Мы не могли даже представить себе, что Sotheby’s может участвовать в чем-то подобном».

По словам истца, произошедшее объясняется дефицитом прозрачности на рынке искусства, из-за которого такие клиенты, как он, не могут разобраться в том, что происходит.

Рыболовлев сказал, что он не слишком доверчив, но «когда человек как бы становится членом твоей семьи, ты… начинаешь доверять ему целиком и полностью». В середине этой фразы он запнулся и вытер слезы.

Адвокат Sotheby’s Маркус Эснер спросил у него на перекрестном допросе, винит ли он Сазонова в том, что якобы переплатил сотни миллионов долларов. Рыболовлев отказался сваливать все на своего сотрудника и лишь дипломатично заметил, что Сазонову «есть, куда расти» (обратный перевод с англ.).

После показаний Рыболовлева Sotheby’s выпустил заявление, в котором резюмировал, что этот «миллиардер в первом поколении» явно не уделял своим транзакциям с произведениями искусства «таких же заботы и внимания», как своим начинаниям в области бизнеса.