24-летняя Лиор Гельбаум говорит, что после пережитого ею на фестивале она не может слышать никакую музыку
«Здесь вы можете плакать» — гласит надпись бледно-голубыми буквами на белом фоне.
За ней, в специально отгороженной части помещения, стоят удобные диваны с подушками. Это особая безопасная зона, где спасшиеся на музыкальном фестивале Нова могут встретиться с другими пережившими нападение 7 октября, и получить психологическую поддержку, в которой многие из них остро нуждаются.
Более 360 молодых людей, собиравшихся повеселиться, были застрелены, сожжены или забиты до смерти боевиками ХАМАС, ворвавшимися ранним утром на израильский фестиваль недалеко от границы с Газой. Еще 40 человек были взяты в заложники.
В первых постах в соцсетях сообщалось, что множество людей в панике разбегаются под ракетным обстрелом и огнем, открытым вооруженными людьми на месте.
Затем стали появляться ужасающие видео, сделанные очевидцами, которые подтверждали масштаб резни: на кадрах были тела множества убитых.
Вскоре доктор Лия Наор осознала одну вещь: в отличие от тех, кого эвакуировали из близлежащих кибуцев, у молодых людей с фестиваля не было своих общин, которые могли бы их поддержать.
И тогда она создала такую общину.
«Я просто хотела, чтобы они были вместе. Они были такими одинокими, такими оцепеневшими. Их вера в жизнь рухнула: в минуту ужаса никого не было рядом, ни родителей, ни армии, ни полиции, никого, кто мог бы их спасти. Поэтому первое, что нужно было сделать, это дать им ощущение, что они — в безопасности и в целительной атмосфере», — говорит доктор Наор.
Доктор Лия Наор считает, что выжившим на фестивале Nova необходима специализированная психологическая помощь
Мы быстро, просто и понятно объясняем, что случилось, почему это важно и что будет дальше.
эпизоды
Конец истории Реклама подкастов
В Ришпоне, мошаве к северу от Тель-Авива, устроена защищенная зона, где царит умиротворение. Первые декабрьские дни в Израиле выдались теплыми, и люди сидят на разноцветных мешках, набитых фасолью, разбросанных по траве. На видном месте вывешено расписание запланированных на этот день мастер-классов: от изготовления мозаики до звуковых ванн. Есть массаж, музыка и хоровое пение.
По территории бродят несколько миролюбивых собак, выпрашивая еду или чтобы их погладили.
На спине у крошечного черного чихуахуа нечистых кровей прикреплена пара серебряных крыльев, вызывающих умиление у собравшихся. Это большой прогресс по сравнению с первыми днями терапии.
«Несмотря на то, что физически они были целы, мы видели, насколько они сломлены, их глаза были пустыми, — вспоминает Лия. — Они выглядели неживыми. Они не могли смотреть на нас. Они тряслись, не могли есть, не могли пить. Зло, с которым столкнулись эти люди, непостижимо».
«Я сразу сказала им: какой бы ни была тьма, которую вы увидели, мы добьемся, что снова появится свет. Мы собираемся помочь вам снова поверить в себя и в других», — вспоминает доктор Наор.
Это место в Ришпоне— результат огромного труда многих людей, сделавших это без какого-либо участия государства.
Все здесь — волонтеры, они бесплатно тратят свое время и надеются исцелить и себя тоже. Домашняя еда, разложенная на низких столиках, пожертвована благотворительными организациями и фирмами.
Каждый хочет внести свой вклад, чтобы помочь искоренить последствия одного из самых мрачных моментов в истории Израиля.
Пережившие нападение на фестиваль проходят терапию со специалистами и делятся своим опытом
Лиор Гельбаум — одна из тех, кто выжил на фестивале.Я делаю комплимент крошечным блесткам, которые она приклеила под глазами. Они сверкают на свету, и она говорит мне, что это возвращает ей ощущение праздника.
24-летняя девушка из города Петах-Тиква регулярно приезжает сюда, чтобы получить поддержку и раздать серебряные ожерелья ручной работы тем, кто был там в тот день.
Она хорошо его помнит.
«В 06:30 утра мы услышали ракеты, летящие над нашими головами, — рассказывает она. — Мы обучены, что делать в таких ситуациях, поэтому сели в машину и собрались уезжать, но возникла пробка. Когда начали раздаваться выстрелы над головой, мы вышли из машины и просто побежали в сторону поля. Мы не знали, куда бежим и что происходит, мы просто слышали автоматные очереди вокруг нас. Два человека, Иегуда и Галит, затащили нас в свою большую машину и увезли. Они нас спасли».
Лиор говорит, как важна музыка для процесса ее исцеления.
«Мне стало тяжело слушать музыку после фестиваля Nova, и я сейчас могу слушать музыку только здесь, на концертах тех музыкантов, которые сюда приезжают», — говорит Лия.
По ее словам, теперь она вообще с трудом получает удовольствие от чего-либо.
«Все, кто был на фестивале Nova, любят танцевать, нам нравится быть вместе. После этой резни для нашего сообщества было важно снова собраться вместе и поддержать друг друга, быть друг с другом, разговаривать и переживать наши эмоции», — объясняет Лиор.
Над газоном, где сидят люди, на невысоком холме простирается огромный сад. Его обрамляют деревья с тяжелыми цитрусовыми плодами, а внутри ряд за рядом наполняют воздух ароматом густые травы, розмарин и шалфей.
Участники терапии часто приходят сюда и собирают листья для травяного чая.
Природа — важная часть этого лагеря. Он стал очень востребованным, сюда приезжают сотни людей, и для них ставят все новые палатки.
Доктор Итамар Коэн говорит, что многие молодые люди страдают от чувства вины за то, что спаслись
Рядом с теми, кто приехал сюда в первый раз, всегда находятся профессиональные клинические психологи — на случай, если с ними захотят поговорить. Ровно столько, сколько потребуется.
Доктор Итамар Коэн — один из этих специалистов. Когда случилось 7 октября, он прилетел из Лондона сразу, как только смог.
Я прошу его поделиться тем, что он здесь слышал. Он глубоко вздыхает и отвечает.
«Люди, которые приезжают сюда, испытали невероятное количество боли. Некоторые из них были очень близки к тому, чтобы не быть сейчас среди нас. Некоторых преследовали, и им пришлось убегать. После резни прошло еще недостаточно времени, чтобы все это переварить. А им при этом надо как-то функционировать и продолжать жить», — говорит психолог.
Есть еще один элемент.
«Многие сейчас скорбят, они разом потеряли десятки своих друзей, и теперь их гложет чувство вины: почему я спасся, а мой друг нет? Я должен был взять еще людей в свою машину и спасти их, — говорит Коэн. — У них в голове бродят мысли: я не заслужил того, чтобы выжить, я мог бы повести себя иначе».
Доктор Коэн говорит, что оказаться в окружении профессионалов в такие мрачные моменты — на пользу всем:
«У нас есть время посидеть вместе, подумать, поговорить о наших страхах и чувстве вины. Это означает, что у нас есть основа для дальнейшей работы, пространство, в котором мы можем укреплять друг друга, и мне это тоже очень помогает».
