«Бьют за что угодно». Украинские военнопленные рассказали, как их пытали в российской тюрьме 

Бывшие украинские пленные утверждают, что во время содержания под стражей в следственном изоляторе на юго-западе России они подвергались пыткам, в том числе частым избиениям и ударам электрическим током, что расценивается как серьезное нарушение международного гуманитарного права.

В интервью Daily Truth более 10 бывших заключенных, освобожденных в ходе обмена пленными, рассказали о физическом и психологическом насилии со стороны российских офицеров и надзирателей в СИЗО-2 города Таганрога.

Свидетельства, собранные в ходе продолжавшегося несколько недель расследования, говорят о том, что жестокое обращение с заключенными в этом учреждении (одном из мест содержания украинских военнопленных в России) является регулярной практикой.

Вот что рассказали свидетели:

Daily Truth не удалось провести независимую проверку этих заявлений, однако детали этих сообщений были переданы правозащитным группам. Их также подтвердили другие бывшие заключенные.

Российское правительство не разрешило никаким внешним организациям, включая Организацию Объединенных Наций и Международный комитет Красного Креста, посетить этот изолятор, который до войны использовался исключительно для содержания российских заключенных.

Минобороны России не ответило на несколько просьб прокомментировать обвинения. Ранее оно отвергало обвинения в пытках и жестоком обращении с пленными.

Обмен пленными между Украиной и Россией – одно из немногих достижений дипломатии в ходе этой войны. С начала конфликта было освобождено более 2500 украинцев. По данным правозащитников, до 10 тысяч человек остается в российском плену.

Дмитрий Лубинец, уполномоченный по правам человека в Украине и один из официальных лиц, участвующих в переговорах с Москвой об обмене, заявил, что девять из десяти бывших заключенных утверждают, что в российском плену они подвергались пыткам.

«Сейчас для меня это самая большая проблема: как защитить наших людей на российской стороне, – сказал Лубинец. – Никто не знает, как мы можем это сделать».

Старший лейтенант Артем Середняк уже четыре месяца находился в российском плену, когда его и еще около 50 украинцев в сентябре прошлого года перевели в СИЗО- 2. Они провели долгие часы в кузове грузовика, не зная, куда едут, с завязанными глазами и связанными вместе руками – «как человеческая многоножка», вспоминает Середняк.

По прибытии в Таганрог, вспоминал он, их приветствовал офицер: «Привет, мальчики! Вы знаете, куда вы приехали? Вы здесь будете гнить до конца своей жизни!» Пленные молчали. Их провели внутрь здания, взяли отпечатки пальцев, сняли одежду, побрили и заставили принять душ.

По словам Середняка, на каждом шагу охранники объекта, вооруженные дубинками и металлическими прутьями, били их по ногам, рукам, другим частям тела. «Они называют это “приемкой”», – говорит бывший пленный.

Перед пленением 27-летний Середняк возглавлял снайперский взвод в полку «Азов», оборонявшем Мариуполь. Из-за этого ему, по его словам, особенно досталось от тюремного персонала. Середняк рассказал, что его отделили от остальных и, одетого только в нижнее белье, в первый раз привели в комнату для допроса. Там его повалили на пол лицом вниз.

Охранники спрашивали его о его роли в армии и задачах, которые он выполнял и при этом, по словам Середняка, били электрошокером в спину, пах и шею.

«Они так со всеми себя вели, – говорит он. – Забивают тебя, как гвоздь».

В мае прошлого года, когда россияне штурмовали Мариуполь, украинские власти приказали сотням солдат, оборонявшимся на сталелитейном заводе «Азовсталь», сдаться. Середняк вышел одним из последних.

Сначала его доставили в колонию в Еленовке под Донецком, а спустя несколько месяцев отправили в Таганрог, районный центр Ростовской области, расположенный вблизи украинской границы примерно в 120 км к востоку от Мариуполя.

Там, по его словам, пленников досматривали два раза в день, и охранники могли издеваться над ними по любому поводу: «Бьют за все, за что захотят, могут и просто так. Не понравилось, как ты выбегал из камеры – не так быстро, как ему хотелось, или, там, положение рук было слишком низким, или голова была слишком высоко от земли. За все это они били».

Во время одной из таких проверок у Середняка спросили, есть ли у него девушка. Он ответил, что есть. «Давай контакт своей девушки в инстаграме, – сказали ему. – Сейчас мы ей напишем. Или тебя сфотографируем и ей пошлем».

Чтобы защитить девушку, он солгал, что у нее нет аккаунта. После этого, по его словам, его снова избили.

Один раз после избиения его бросили в камеру в подвале тюрьмы, где уже сидел другой украинский военный примерно лет 20. Середняк сказал, что тот сидел, согнувшись и прижимая к себе руки, по-видимому, от боли. Он рассказал, что российские офицеры вводили ему иглы под ногти.

В изоляторе Середняк быстро заметил, что тюремщики были особенно жестоки с теми, кто принадлежал к полку «Азов» – мариупольскому подразделению, которое когда-то было связано с ультраправыми.

Президент России Владимир Путин, оправдывая развязанную им войну, говорил, среди прочего, что ее цель – «денацифицировать» Украину – страну, возглавляемую президентом-евреем Владимиром Зеленским, – и российские власти часто упоминают именно «Азов», оправдывая вторжение.

Середняк сказал, что на допросах его обвинили в разграблении Мариуполя и в том, что он лично приказал своим бойцам убивать мирных жителей в городе. Середняк, который говорит быстро, громким и решительным голосом, эти обвинения отвергал, но для допрашивающих это не имело значения.

«Пока ты не скажешь то, что их интересует, и под таким углом, как они хотят, – говорит бывший пленный, – они тебя бить не перестанут».

Однажды, по словам Середняка, офицер начал бить его деревянным стулом, пока он не развалился на части.

На другой день, по его словам, его спросили, может ли он спеть «гимн Азова». Он не знал никакого гимна «Азова» и предположил, что гвардейцы имели в виду «Молитву украинского националиста» – клятву ХХ века, которую солдаты обычно читали перед отправкой в бой. Середняк неохотно продекламировал ее, понимая, как могут отреагировать охранники.

По его словам, они ударили его несколько раз, он упал, ударившись головой о стену и разбив бровь, а они продолжили избивать его, уже лежащего на полу.

«Когда я наконец встал, – вспоминал Середняк, – мне сказали: “Надеемся, мы из тебя эту дурь выбили”».

На сотрудников тюрьмы, судя по всему, сильно повлияли речи Путина о «денацификации».

Задержанные могли видеть это по тому, как охранники проявляли особый интерес ко всему, что могло, по их мнению, быть истолковано как «пронацистское». Пленникам не разрешалось иметь никаких личных вещей, поэтому их татуировки неизбежно привлекали внимание офицеров.

Это напомнило мне другие подобные рассказы, которые я уже слышал во время расследования деятельности российских фильтрационных лагерей на оккупированных территориях Украины в прошлом году.

Сергей Ротчук, 34-летний старший сержант полка, врач по профессии, тоже вышел с «Азовстали» одним из последних и был доставлен в Таганрог через неделю после Середняка.

Он рассказывает, что охранники поначалу искали [татуировки] свастики или чего-то подобного. Но на самом деле, по его словам, «компроматом» становилась любая татуировка.

У Ротчука есть татуировки на обеих ногах, руках и груди. Несколько недель назад, когда мы встретились в Киеве, он поднял футболку и показал ворона на груди и символ пехотного взвода на левом бицепсе; кроме того, на левом бедре у него вытатуирована эмблема Ордена джедаев из «Звездных войн».

«У тебя были неприятности из-за татуировок?» – спросил я его.

«Много раз, – ответил Ротчук. –– Они говорили: “Что это? О, я тебя за это изобью”».

Середняк, у которого нет татуировок, сказал, что особенно часто подвергались избиениям бойцы с татуировками в виде национальных символов, таких как украинский флаг или золотой трезубец.

«Они ненавидели нас за то, что мы украинцы», – сказал он мне.

В марте вышел отчет Управления Верховного комиссара ООН по правам человека (УВКПЧ), где говорилось, что Россия не смогла обеспечить гуманное обращение с заключенными и серьезно нарушает их права.

Крис Яновски, представитель УВКПЧ, сказал, что в изоляторе в Таганроге было совершено множество правонарушений в отношении пленных. По его словам, тот факт, что тюрьма используется для содержания военнопленных, сам по себе является нарушением международного гуманитарного права, поскольку они должны содержаться в специально отведенных местах.

Украину эксперты ООН в том мартовском отчете также обвинили в жестоком обращении с пленными, но отметили, что в целом с российскими пленными в Украине обращаются лучше, чем с украинскими – в России.

Ротчук вспомнил встречу с человеком, тоже врачом, который под пытками оговорил себя, сказав, что кастрировал российского военнопленного. Затем, по словам Ротчука, офицеры запугивали и других медиков, пытаясь заставить их признаться, что они помогали тому, уже «признавшемуся».

Охранники, по словам Ротчука, пытали его электрическим током, но он выдержал. Ротчук рассказал мне, что в качестве наказания его отправили в одиночную камеру на два месяца. Избиения, по его словам, происходили почти каждый день. Иногда – несколько раз в день.

Ротчук вспомнил одного офицера, который, казалось, получал удовольствие, пиная его ногой в грудь. Из-за этого у Ротчука начались постоянные боли в груди. Он жаловался, но помощи ему не оказали. «Мне пришлось сказать себе: “Чувак, держись, ты не можешь контролировать ситуацию, поэтому тебе нужно смириться”», – вспоминал Ротчук.

Не все оказались такими стойкими. Середняк рассказал, что один из бойцов «Азова», которому было чуть за 20, разбил маленькое зеркало, висевшее над раковиной в его камере, и осколком перерезал себе горло. Мужчину спасли другие пленные, которые остановили кровотечение руками. Через несколько дней, по словам Середняка, сотрудники тюрьмы убрали зеркала из всех камер.

Российские врачи, по словам Середняка, время от времени навещали задержанных, но не всегда помогали им. Еды давали очень мало: «Если за день съедал на 300-400 калорий, то это было суперклассно».

Середняк, рост которого 1,86 м, сказал, что похудел в изоляторе с его обычных 82 кг до 60 кг.

«Ноги подгибаются, у тебя кружится голова, темнеет в глазах, ты не можешь никаких резких движений делать», – рассказывает он.

Середняк думает, что это делалось преднамеренно: ослабевшие пленники не могли оказывать сопротивление.

36-летняя Ирина Стогний, старший военный медик 56-й бригады украинской армии, тоже говорит, что пленные постоянно недоедали. «Нас там не кормили, – рассказывает Ирина. – Мы месяц и пять дней просидели в камере, мы вообще на улицу не выходили. Небо мы видели только из камеры, сквозь решетки на окнах».

Стогний рассказала Daily Truth, что охранники во время проверок два раза в день заставляли ее и других женщин передвигаться в неудобной позе, с руками за спиной и согнувшись пополам, а некоторых хватали за волосы и били головой о стену.

Другие пленницы рассказывали мне, что женщинам приказывали раздеться догола перед сотрудниками мужского пола, а те иногда отпускали унизительные реплики об их телах.

Однажды, по словам Стогний, охранник заявил ей, что она пытала российских солдат в украинском плену, и выкрутил ей руки с такой силой, что чуть не сломал.

Пару раз во время нашего интервью она плакала.

«В Таганроге живут и работают одни чудовища. Кроме изнасилования, они делали с нами что хотели», – говорит Ирина.

После освобождения Стогний перенесла операцию по удалению спаек – шрамов, которые образовались в ее почках и мочевом пузыре.

Денис Гайдук, 29-летний военный хирург, тоже рассказывает о «приемке» по прибытии в изолятор, когда охранники заставили его и других пленников бежать с опущенными головами и били, причем били и тех, кто упал и уже не мог встать.

Гайдук помогал раненым на «Азовстали», и на допросе в России его обвинили в том, что он будто бы кастрировал пленных россиян. Сам он это отрицает.

Гайдук рассказал, как его, лежащего на полу, пытали электрошокером, пока не разрядилась батарея.

Другие пленные рассказывают, что их пытали и при помощи полевого телефона: подключали провода к телу и крутили ручку.

«Ты бьешься в конвульсиях, – сказал Гайдук. – А если поднимешь голову, тебя начнут бить. И так круг за кругом».

Таганрог используется и как пересыльный пункт, и Гайдука, к его удивлению, продержали там всего два дня, прежде чем освободили в результате обмена пленными. Когда он покидал изолятор, офицеры пытались заставить его подписать документ о том, что все его травмы получены в результате несчастных случаев. Гайдук отказался и его снова начали избивать. Он услышал хруст.

Он вспоминает, что едва мог дышать. Позже, после возвращения в Украину, у него диагностировали перелом трех ребер, а также ушиб сердечной мышцы.

Я спросил его, почему, как он считает, охранники так обращаются с украинскими пленными.

«Потому что могут, – ответил он. – Ты пленник, и они издеваются над тобой».

Когда я задал Середняку тот же вопрос, он дал более прагматичное объяснение: «Они бьют тебя, чтобы получить какую-то информацию. А потом говорят: “Это чтобы ты снова не пошел воевать после обмена”».

Украинский омбудсмен Дмитрий Лубинец говорит, что российские власти создали в изоляторах и временных тюрьмах в России на оккупированных территориях Украины целую «пыточную систему», в которой мучают украинских военнопленных.

Украина открыла свои места содержания военнопленных для международных экспертов; Россия, наоборот, ограничивает доступ к ним.

Крис Яновски из Управления Верховного комиссара ООН по правам человека говорит, что Москва неоднократно без каких-либо уважительных причин отклоняла запросы ООН на посещение ее сотрудниками мест содержания военнопленных.

По словам Лубинца, поскольку большинство мест закрыты для сторонних наблюдателей, российские солдаты могут делать с украинскими пленными все что угодно.

Артем Дыбленко, 40-летний сержант 36-й бригады морской пехоты, во время своей «приемки» услышал, как охранники говорили об игре в футбол.

«Но я еще не знал, что мячами будем мы», – говорит Дыбленко.

Ему с завязанными глазами приказали бежать. Он побежал. Упал под ударами: «Били ногами без остановки. Чувствовал себя футбольным мячом».

Дыбленко рассказал мне, что в сентябре у одного из его сокамерников случился сердечный приступ – Дыбленко предполагает, что из-за постоянных избиений. Никакой медицинской помощи ему не оказали, и человек умер – в 53 года.

Через три недели Дыбленко был включен в список на обмен и уже в Украине сообщил об этом случае властям. Тело, по его словам, вернули в конце прошлого года. «[Его сын] получил фотографии, – говорит Дыбленко, – это было ужасно».

Украина сообщала, что в декабре был проведен обмене телами погибших, но не оглашала личные данные жертв, а также обстоятельства их смерти. Сын этого человека сказал, что ждет результатов ДНК-теста и не хочет давать комментариев.

Украинская организация «Медиийная инициатива за права человека» зафиксировала сообщения о смерти как минимум трех человек в таганрогской тюрьме – очевидно, в результате пыток, недоедания и отсутствия медицинской помощи. Одна из расследователей группы, Мария Климык, говорит, что таганрогский изолятор – одно из самых страшных мест для украинских заключенных в России.

Она слышала рассказы о мужчинах, которых приводили на допрос и спрашивали, есть ли у них дети.

«Если кто-то говорил, что нет, его били по половым органам, – сказала Климык, – а охрана говорила: “Для предотвращения размножения”». Кроме того, по ее сведениям, из украинских пленных выбивали ложные признания, которые потом использовали против них в судах.

Артем Середняк провел в плену почти 12 месяцев, семь из них – в Таганроге, и был освобожден вместе с 44 другими украинскими бойцами в результате обмена 6 мая. Он говорит, что будет отмечать этот день как второй день рождения.

В тот же обмен был включен и врач Сергей Ротчук, у которого обнаружили перелом грудины.

Мы встретились с Середняком через четыре недели после его возвращения, в квартире в жилом комплексе на левом берегу Киева, между курсами физической и психической реабилитации, которые он проходит.

Врачи диагностировали у него перелом ребра и кисты в печени и почках, которые, вероятно, возникли в результате побоев. Середняк уже набрал часть потерянного веса, но все еще страдал от болей в пояснице и иногда с трудом ходил.

На моем телефоне он впервые посмотрел видео своего обмена, которое опубликовали украинские власти. Пленников засняли, когда они скандировали: «Слава Украине!» и их приветствовала ликующая толпа.

Указав на улыбающегося мужчину, Середняк сказал: «Это я!» Я не мог узнать его.

«Я был бледным, худым, у меня не было доступа к солнечному свету, – сказал бывший пленник. – Мы жили в полумраке, как летучие мыши».

Подготовлено при участии Дарьи Сипигиной и Ли Дюранта. Фото Ли Дюранта

Этот материал также можно прочитать на английском и украинском языках