Спустя месяц после начала наступательных действий украинской армии на юге Украины и в Донбассе уже можно сделать некоторые выводы о ходе событий.
Они важны не только для командования ВСУ, но и для понимания сути современной войны в мире.
Украинский военный обозреватель Кирилл Данильченко рассказывает, какие уроки можно извлечь из наблюдений за ситуацией на украинских фронтах за последние несколько недель.
Оригинал этого материала на украинском языке доступен на сайте «BBC Украина».
Урок 1. Война не меняется
Главный вывод первого месяца наступления Украины – как и всех пятисот с лишним дней полномасштабной войны – в том, что война не меняется.
Все теории о том, что конфликты будущего сведутся к боям в цифровом пространстве, столкновениям частных военных компаний или экспедиционным конфликтам малой интенсивности, вроде войны в Ливии, оказались ложными.
И хотя видеозаписи с операторами FPV-дронов, в специальных очках наводящими ударные беспилотники на противника, действительно впечатляют, основную работу на войне продолжают выполнять вагоны снарядов и танковые батальоны.
Поэтому Дания отправила ВСУ все свои самоходные артиллерийские установки CAESAR, а Норвегия – четвертую часть всех своих танков.
Количество переданных Украине бронированных машин и БТР давно перевалило за две тысячи единиц и продолжает расти.
Западная коалиция в общей сложности отгрузила украинской армии под 500 САУ, а украинские танкисты готовятся принять еще несколько сотен танков в дополнение к уже полученным 500.
С этим силы обороны Украины прошли восемь километров на Времьевском выступе на западе Донбасса, несколько километров под Бахмутом и километра четыре до Жеребянок в Запорожской области. Этакая Первая мировая война “в цвете”.
За последний месяц было много десятков эпизодов, когда в «посадку» (лесополосу – ред.) заходил взвод, а к вечеру он выбывал из строя – из-за подрывов на минах, сброса боеприпасов с дронов, прилетов снарядов и мин. А это ранения от осколков, поломанные ноги, контузии и случаи, когда бойцы подавлены и просто перестают пригибаться во время прилетов. Поэтому взвод хоть и не уничтожен, но вынужден отходить.
И так с обеих сторон.
В контратаках под Авдеевкой и Кременной у россиян дела еще хуже, потому что у них нет доступа к западной тактической медицине, да и в принципе с медицинскими учреждениями в так называемой ДНР все не очень хорошо.
Для России война тоже давно вышла на новый уровень.
Во время Первой чеченской войны бой под селом Ярыш-Марды, где погибли 80 бойцов и сгорели два десятка единиц техники, россияне считали катастрофой, а разгром роты под Мараварой в Афганистане в 1985 г. был трагедией в Советском Союзе.
Теперь же потери таких размеров бывают в рядовой схватке российско-украинской войны за посадку между Урожайным и Макаровкой или, например, при попытке россиян атаковать Угледар.
Роты «горят» как спички, а разбитые колонны, где вперемешку стоят два десятка танков, БМП и машин разминирования, уже никого не шокируют.
Урок 2. Континентальная война возвращает международные союзы
За год союзники передали Украине более двух миллионов снарядов. Чтобы это стало возможным, потребовались усилия трех первых экономик Европы и США.
А чтобы дождаться, пока на Западе произведут новые, Пентагон посылает ВСУ кассетные боеприпасы.
Пользоваться 105-мм гаубицами L119 украинских артиллеристов учили новозеландцы, а норвежские системы залпового огня MLRS для ВСУ восстанавливали британцы.
Такая разносторонняя международная поддержка свидетельствует о том, что ни одна страна сейчас не чувствует себя в безопасности сама по себе, и региональные оборонные союзы, похоже, снова возвращаются в «большую игру».
Ведь ни одно государство в одиночку не способно производить, обслуживать и хранить столько вооружений и боеприпасов, сколько было бы нужно для Великой континентальной войны.
Это касается даже таких экономических «тяжеловесов», как Франция и Германия, если они хотят избежать резкого изменения уровня жизни большинства их граждан.
Урок 3. Наземные силы – приоритет
Даже условно милитаризованные страны, вроде Ирана, Северной Кореи и России, нуждаются в сильной наземной составляющей.
В принципе это было понятно еще во время Второй ливанской войны — столкновения 2006 года между Израилем и силами группировки «Хезболла», контролировавшей южные районы Ливана.
Тогда израильтяне дальнобойным оружием разнесли каждый сарай и мост на юге Ливана, но, по сути, так и не смогли преодолеть оборону противника, представлявшую собой связку из минных полей и противотанковых ракетных комплексов.
То есть армия может иметь тысячи высокоточных снарядов, управляемых бомб и дальнобойных ракет, но при этом не справиться с основной задачей на поле боя.
Украина наносит сотни ударов реактивными снарядами GMLRS из установок HIMARS, часто не только по личному составу или нефтебазам россиян, но и по одиночным целям, вроде отдельных САУ и РСЗО. Только за прошедшую неделю были уничтожены склады в Макеевке и Суходольске, администрация в Волновахе и несколько пунктов размещения личного состава в разных районах.
В итоге все равно – вязкие позиционные бои в ходе украинского наступления.
Несколько десятков дальнобойных баллистических ракет ATACMS вряд ли помогут решить оперативные задачи во время большой войны. (Украина уже давно просит предоставить ей эти ракеты дальностью 300 км – США рассматривают эту возможность, пишут СМИ – ред).
Ни у кого в мире нет такого количества высокоточных снарядов, управляемых бомб и возможностей совершать достаточное число вылетов авиации (кроме разве что США), чтобы выиграть континентальную войну «дистанционно».
Урок 4. Без тактической ПВО не закрыть небо над полем боя
Тактическая ПВО на Западе никогда не считалась ее сильнейшей разновидностью.
Лучшей противовоздушной обороной считают комбинацию целеуказаний с самолета ДРЛС (дальнего радиолокационного слежения) и ракет «воздух-воздух» с инфракрасными головками самонаведения, выпущенных из истребителей.
Сейчас ударные российские вертолеты с выскакивающими над «посадками» противотанковыми ракетными комплексами «Вихрь» создают украинским силам проблемы, несмотря на то, что армейская авиация россиян имеет не лучшую оптику и трудности с ресурсом двигателей.
Можно получить несколько десятков западных самолетов, но «зачистить» все эти лесополосы, над которыми зависают «вертушки» и через которые ударная авиация россиян бросает планирующие бомбы, не так уж просто.
Поэтому тактическая ПВО малого и среднего радиуса действия остается важным компонентом на поле боя.
Урок 5. Минные поля – серьезная угроза
Минные поля, фугасы, дистанционная установка комбинированных минных заграждений, а также разные устройства разминирования, вроде ЗРП-2 «Тропа», остаются эффективными в современной войне. Особенно в связке с работой артиллерии и сбрасыванием боеприпасов с дронов.
Днем от установленных мин невозможно прикрыться дымовым занавесом, как это работает с артиллерией.
А ночью во время движения на технике через минное поле есть риск сойти с «протравленной» или разминированной «тропы» или налететь на малую группу, которая поставит противотанковую мину на уже безопасную дорогу.
Поэтому требуются тяжелые многомесячные тренировки бойцов на полигонах, развитие инженерной разведки, обучение работе с установками разминирования.
Но это не всегда возможно – особенно,когда на линии задействованы подразделения территориальной обороны и недавно мобилизованные.
Но подготовка саперов и инженеров – ключевая задача для успешных наступлений в условиях современной войны.
Украинцы тем временем наступают, преодолевая упорное сопротивление противника.
Возможен ли прорыв линий обороны российской армии на юге, выход к Перекопскому перешейку и угроза Крыму?
Ни одна армия мира не сможет выстоять, если у нее за сутки уничтожают батарею «Ураганов», две батареи САУ и выбивают ствольную артиллерию десятками.
Здесь все будет зависеть от способности сторон переносить потери, от упорства наступающих и стойкости обороняющихся, а также от работы тыла.
Решающими могут стать поставки сотен тысяч снарядов, тысяч дронов, дополнительной ствольной артиллерии, радарных систем для контрбатарейной борьбы и сотен обещанных БМП и танков.